В «Петербургских повестях» Н. В. Гоголя пушкинская тема противостояния рядового горожанина и бездушного казенно¬го Петербурга получает дальнейшее развитие. В отличие от
Пушкина, знакомого с новой русской столицей с отроческих лет, Гоголь впервые увидел Петербург во взрослом возрасте, сменив провинциальную атмосферу родной Украины на холод¬ный, чопорный и неприветливый столичный город. Автор де¬лится с нами своими первыми впечатлениями от северной сто¬лицы: «…Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, я его воображал красивее, великолепнее…» Писатель описыва¬ет районы, где когда-то ему довелось жить.
Так, например, майор Ковалев проживает неподалеку от Сен¬ной площади (хотя имеет обыкновение «каждый день прохажи¬ваться по Невскому проспекту»), цирюльник Иван Яковлевич — на Вознесенском проспекте («Нос»). В этом же районе бродит Поприщин («Записки сумасшедшего»). Гоголь ведет своего ге¬роя маршрутом, хорошо известным самому писателю: «Перешли в Гороховую, поворотили в Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец к Кокушкину…» Изумление Поприщина при виде гро¬мадного дома Зверкова носит отпечаток наивного провинциаль¬ного восторга перед основательностью и масштабностью столич¬ной архитектуры: «Этот дом я знаю… Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников — как собак, один на другом сидит».
Лишь художник Чартков живет на далеком от Сенной Ва¬сильевском острове, а затем, чудесным образом разбогатев в од¬ночасье (в Петербурге случается и такое!), перебирается в «ве¬ликолепнейшую квартиру на Невском проспекте».
Темой Невского проспекта открывается первая из «Петер¬бургских повестей»; страницы, посвященные главной улице го¬рода, играют роль пролога к циклу в целом. Автор произносит ироничный гимн Невскому проспекту, где «пахнет одним гуля¬ньем», где «жадность, корысть и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках» и совершается быс¬трая «фантасмагория в течение одного только дня»; набрасыва¬ет коллективный портрет петербуржцев, прогуливающихся по Невскому проспекту.
Здесь можно встретить двадцатипятилетнего щеголя в «уди¬вительно сшитом сюртуке» и старика с гладкой, «как серебряное блюдо», головой; отставного солдата, прапорщика, «исполненного надежд», и молоденькую даму, «оборачивающую свою головку к блестящим окнам магазина, как подсолнечник к солнцу»; бо¬гомольных старух, сонных чиновников и простых мужиков;
«гувернеров всех наций с своими питомцами в батистовых во¬ротничках»…
Невский проспект поражает воображение тысячами сортов «шляпок, платьев, платков», тысячей «непостижимых характе¬ров». В многоцветье гуляющей или спешащей толпы отражает¬ся как в зеркале жизнь всего огромного города, однако красота Невского проспекта призрачна и обманна: «О, не верьте этому Невскому проспекту! <...> Все обман, все мечта, все не то, чем кажется! <...> Он лжет во всякое время, этот Невский про¬спект…»
Невский проспект — лишь красивая личина странного, фан¬тастического, полубезумного города, сущность которого раскры¬вается в сюжетах и характерах «Петербургских повестей». В по¬вести «Нос» майор Ковалев однажды утром обнаруживает, что его нос исчез, а затем с изумлением узнает, что этот кусок тела обрел собственную жизнь. Нос — в мундире, в шляпе, соответ¬ствующей чину статского советника (в то время как сам Кова¬лев лишь коллежский асессор), и панталонах — разъезжает по городу, посещает церковь и даже «с выражением величайшей набожности» молится. Гротескная история об отделившемся и возгордившемся носе высмеивает свойственные жителям столи¬цы чинопочитание и карьеризм (нос Ковалева воистину сделал блестящую карьеру!), а кроме того, обогащает образ города са¬тирическими красками. В повседневной жизни Петербурга Го¬голь отмечает фантастические, абсурдные и комичные черты, а в душах горожан — соединение уродливого, трогательного и смешного.
Петербург — центр русской культуры, город художников, поэтому в «Петербургских повестях» закономерно появление персонажей — служителей искусства. В историях о художниках («Невский проспект», «Портрет») тема творчества соседствует с темой безумия. В «Невском проспекте» художник Пискарев, потрясенный лживостью внешней красоты, отказывается от жизни (прекрасная девушка, пленившая его сердце, принадле¬жала, как оказалось, к «презренному классу творений»). Он ухо¬дит в мир опиумных грез, а затем перерезает себе горло.
В «Портрете», напротив, заветная мечта героя (также худож¬ника) как будто сбывается — внезапно разбогатев, он обретает возможность заняться высоким искусством, не думать больше о заработках, реализовать свой талант. Но власть золота оказалась сильней идеи творчества. Чартков становится модным и дорогам художником, но по мере того, как возрастает его состояние, ума¬ляется его талант. Когда герой понимает, что из-за жадности ли¬шился главного своего сокровища, он, движимый злобой и за¬вистью, тратит свое огромное состояние на уничтожение шедевров искусства, а затем в безумии и горячке умирает.
Смешной и трогательный Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели» — тоже в каком-то смысле художник, артист в своем деле, отдающий все силы своей кроткой, детской души перепи¬сыванию служебных бумаг. Даже в несчастном, день ото дня все больше теряющем рассудок Поприщине из «Записок сумасшед¬шего» чувствуются задатки философа, проповедника, поэта.
В Петербурге искатели карьеры и денег, прозаические Кова¬левы и пироговы сосуществуют рядом с искренними и чистыми пискаревыми, кроткими и беззащитными «маленькими людь¬ми»; горячка, сумасшествие и смерть соседствуют с высокой радостью служения искусству (этот путь избирает бывший то¬варищ Чарткова) — таков подлинный облик города, скрываю¬щийся за пестрым фасадом Невского проспекта.
