В 1922 году Цветаева уехала за границу к мужу. В ее стихах эмигрантского периода видны чуждость эмигрантской литературной сред, тоска по родной земле: Русской ржи от меня поклон. Ниве, где баба застится. Следует отметить и другое: патриотизм Цветаевой продолжал углубляться из-за неприятия контрастов европейской жизни, в которой она опять встретила своих прежних врагов. Два на миру у меня врага. Два близнеца — неразрывно слитых: Голод голодных и сытость сытых. Чувство к покинутой Родине проходило тяжелейшие испытания: сознания вины перед собой и детьми, лишенными отчизны, дома, будущего, сомнения в возможности и необходимости вернуться и отчаянное неприятие того произвола, вести о котором стали все чаще и чаще поступать из России, усугубляя память об уже пережитом.
Неприкосновенность прав личности — святая святых для вольной независимой натуры Цветаевой. Никакой временной или исторической необходимостью она не могла оправдать угнетения духа. В послании Борису Пастернаку Марина Цветаева с отчаянием и негодованием отвергает насилие обстоятельств и торжество чужих воль над единством и гармонией творческих душ, над человеком. Расстояние; версты, мили… Нас расставили, рассадили, Чтобы тихо себя вели, По двум разным концам земли. Смысл вновь постигается ею через главную проблему своей жизни — проблему творца. Вновь пишутся циклы стихов о Поэте и поэтах, ей дорогих. Ее потрясла гибель Маяковского и Есенина.
В стихотворении она сводит их в посмертном диалоге не только из-за сблизившего их горького конца, но и из-за бури непостижимых вопросов, касающихся необъяснимых событий, происходящих на Родине. Ни к городу и ни к селу — Езжай, мой сын, в свою страну, — В край — всем краям наоборот! Куда назад идти — вперед Идти, — особенно — тебе, Руси не видывавшее. Езжай, мой сын, домой — вперед — В свой край, в свой век, в свой час, — от нас — В Россию — вас, в Россию — масс. Цветаева написала эти строки так, как будто вырвала из груди сердце. Восемнадцать лет противостояний хрупкой женской натуры ежедневным пыткам голодом, холодом, унижением, черными вестями об утрате близких. И через все это она нашла в себе силы совершить прорыв к радости, к любви и красоте мира, к творчеству. Вся ее жизнь — это такой прорыв к свету.