Те же и К у л и г и н.
Кулигин. Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней, что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас! (Кладет на землю и убегает.)
Кабанов (бросается к Катерине). Катя! Катя!
Кабанова. Полно! Об ней плакать-то грех!
Кабанов. Маменька, вы ее погубили, вы, вы, вы…
Кабанова. Что ты? Аль себя не помнишь? Забыл, с кем говоришь?
Кабанов. Вы ее погубили! Вы! Вы!
Кабанова (сыну). Ну, я с тобой дома поговорю. (Низко кланяется народу.) Спасибо вам, люди добрые, за вашу услугу!
Все кланяются.
Кабанов. Хорошо тебе, Катя! А я-то, зачем остался жить на свете да мучиться! (Падает на труп жены.)
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Кабанов и Кабаниха по приходу назад домой. Сидят за столом.
Кабанов. И все-таки маменька это вы погубили Катерину! Вы! И я никак не откажусь от своего мнения. (Слезы проступают на глазах.)
Кабанова. Да как ты смеешь так разговаривать со своей родной матерью! (С большим удивлением.) Я тебя растила, воспитывала со всей, что есть на свете любовью. А ты, негодник, так меня ещё и осуждаешь. Я тебе ничего плохого и вовсе не желала. Вот на самом деле, каково почтение родителям то стало!) Ужас! И на что мне всё это?! (Глубоко вздыхает.)
Кабанов. Перестаньте, маменька! Мне до этого то и дело каждый раз приходилось вам прислуживаться, как маленькой собачке её хозяйке. Полно уже! Добру вы меня никогда не учили, только лишь всегда своё недовольство выражали, что бы я ни сделал. У вас всё только на словах! Вы… вы всегда только собой заняты, вас не волнует моя жизнь… моя дальнейшая судьба… (Еле-еле проговаривая, запинаясь.)
Кабанова. Замолчи, я тебе сказала! (Грозно воскликнула.)
Кабанов. Нет уж, маменька, теперь я более не могу сохранять то ложное спокойствие и повиновение, как было ранее. Я уже сыт этим по горло! (Перебивая речь матери, уже вышедшей из себя как никогда.)
Кабанова. Хватит! Мне надоело! (Истерически вскрикивая.)
Кабанов. А мне, думаете, не надоело!? Ваши постоянные нарекания по поводу неправильного обращения с женой моей. То вы до этого всё желали, чтобы наконец-таки у меня сложилась личная жизнь, и я стал семьянином. То теперь уже, после, как вы считаете несостоявшейся, свадьбы, вам всё не нравиться… все наши отношения для вас — есть ничто… Вы во всём выражаете свое недовольство! Так невозможно далее
Кабанова. Женился на грешнице, так и сам ещё грешишь! Кому велено со своим уважаемым родителем так беседу вести. Нашёл, кого учить! Стыдно! И кого я вырастила! Позор! Только бы остальной народ не узнал…
Кабанов. (Перебивает мать.) Вот вам что только и надобно! Слухи напустить, да от себя все грешки замять. Какая же вы мать, если невестку свою не признаёте… да упокой её Господь! (Заплакавши, встал на колени и начал молиться.)
Кабанова. Да когда же ты прекратишь!? (Стукнула ладонью по столу) Повинно молиться самоубийце! Покарает тебя Всевышний, покарает! Сгинь, сила ты нечистая!
Кабанов. (Набравшись храбрости, через слёзы вскрикивает) Это ВЫ убийца!
Кабанова. Ах ты… ты… (Растерявшись, проговаривала мать в недоумении)
Кабанов. После такого…! Я вам больше не сын! В вас и души нет! Да пускай вас осудят по праву, коль не народ так Бог! Живите, сами по себе, а я ухожу! Прощайте! Не поминайте лихом…
Едва лишь сжалившись над матерью, вспомнив, как он её почитал, Тихон задумался, и после понял для себя, что ничего хорошего от матери своей не стоит ожидать. Одно зло и коварство. Очень сильно скучал он по Катерине, мучался. Собрал он все свои пожитки и отправился в путь, куда глаза глядят. Казалось ему, что не найти более счастья в жизни, нет смысла такому существованию.