Мир, быт и нравы которого А. Н. Островский показывал в большинстве своих пьес, Н. А. Добролюбов впервые назвал «тёмным царством» задолго до появления «Грозы», в статье, посвящённой другим произведениям драматурга. Тем не менее характеристика, данная критиком, закрепилась именно за Калиновым, а словосочетание «тёмное царство» стало употребляться, в основном, в связи с «Грозой». Действительно, законы общества, в котором «взаимные отношения самодурства и безгласности доведены до самых трагических пределов», в пьесе отражены наиболее ярко и полно. Недаром И. А. Гончаров скажет, что драма «всюду запечатлена… силою творчества, тонкостью наблюдательности и изяществом отделки», а Н. А. Добролюбов назовет Калинов «идиллией «тёмного царства»».
Деление на хозяев «тёмного царства» и их жертв, угнетателей и угнетённых отражено в системе образов пьесы. Так самые влиятельные жители города — Дикой и Кабаниха — столпы калиновского мира. В афише не случайно полностью названы лишь их да Тихона имена. Видимо, только так — почтительно, по имени-отчеству обращаются к Марфе Игнатьевне и Савёлу Прокофьеви-чу горожане. Иначе и невозможно — ведь Дикой и Кабаниха держат в страхе весь Калинов. Савёл Прокофьевич ругает всех, кто попадается ему под горячую руку, люди для него — «червяки»: «Захочу — помилую, захочу — раздавлю» — его главный жизненный принцип. Зная, что почти каждый в городе зависит от него материально, Дикой «старается бедного закабалить»; а хвастать тем, как у него «из этого тысячи составляются», не боится перед самим городничим, понимая, что всё останется безнаказанным («унять-то его некому, вот он и воюет»). На самом же деле Дикой труслив и, наткнувшись на малейшее препятствие, отступает. Встречая сопротивление Кудряша, он предпочитает замолчать и отыграться на домашних, уверенный в том, что они перечить не посмеют. Дикой прав — людей, борющихся против порядков, царящих в Калинове, немного, большинство же горожан смирилось со своим положением («Надо стараться угождать как-нибудь», — советует Кулигин) и безропотно терпит самодурство Дикого и Кабанихи.
На первый взгляд, в характере Кабанихи и Дикого немало общего. Оба они невежественны (Кабаниха доверчиво слушает рассказы странниц, Дикой не обращает внимания на предложения Кулигина установить громоотводы и солнечные часы), оба убеждены в собственной правоте («Что я тебе — ровный, что ли!» — говорит Дикой Кулигину), и Дикой, и Кабаниха корыстолюбивы («только заикнись мне о деньгах, у меня всю внутреннюю раз… станет», — признается Савёл Прокофьевич). Одинаковы и жизненные ценности самодуров: Дикой и Кабаниха делают всё, чтобы сохранить привычный миропорядок, но в нём они ценят, прежде всего, внешнюю, мёртвую сторону. Именно благодаря схожести характеров Марфа Игнатьевна и Савёл Прокофьевич невольно тяготеют друг к другу, надеясь обрести поддержку перед лицом опасности разрушения традиционного уклада («Ты только одна во всём городе умеешь меня разговорить», — жалуется Дикой Кабанихе).
Но, несмотря на многие общие черты, присущие и Кабанихе, и Дикому, в их характерах многое различается. Марфа Игнатьевна страшнее Дикого. Он груб, но прямолинеен: все его поступки легко предсказуемы. Кабаниха же хитра и лицемерна, она умнее и расчётливее Дикого. Для неё важно мнение окружающих — Кабанихе хочется, чтобы её считали образцом праведности в Калинове. Окружая себя странницами и богомолками, Кабаниха надеется услышать от них, что она «добродетелями, как цветами, украшается». «Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем», — метко говорит о ней Кулигин. От семьи Кабанихе нужны не знаки уважения, а покорность, основанная не на любви, а на страхе. Оттого-то у неё в доме «не то, что родные, а точно враги друг другу». Только такие дети, как Тихон и Варвара, могут выжить в этой атмосфере. В доме, где чтят давно устаревшие домостроезские порядки, можно или безропотно подчиняться, или, как делает Тихон, или выбирать компромиссный путь лжи и притворства. «Делай, что хочешь, только бы шито да крыто было», — считает Варвара. И ей всё сходит с рук, потому что хозяевам «тёмного царства» во всём, начиная с отношений между родными и заканчивая религией, важна ритуальность, а не суть (обнимать мужа Катерине нельзя, выть на пороге — обязательно, «все-таки пристойнее»). Даже истинной верой Марфа Игнатьевна считает точное исполнение обрядов, религию Кабаниха ценит за то, что она даёт ей возможность держать в страхе других. Чудной кажется искренняя вера Катерины на фоне остальных жителей в городе, в религии видящих наказание и любое природное явление считающих «Божьей карой». Да и как могут кали-новцы понять объяснение Кулигина того, что гроза всего лишь электричество, если даже новости доходят до них с рассказами странниц о Махнуте Персидском и Махнуте Турецком. Невежество — не единственное, что объединяет горожан с самодурами. Калиновские обыватели не способны видеть красоту: «Нешто!» — отвечает Кудряш на слова Кулигина о необыкновенном виде на Волгу. Всё время калиновцы проводят взаперти, точа родных, «как ржа железо», а на бульвар выходят «наряды показывать». Создаётся впечатление, что «замки да запоры» висят на всем городе — настолько он изолирован от жизни остального мира.
Казалось бы, Кулигин отличается от калиновского общества. Он искренне восхищается красотой природы, ценит искусство. Кулигин хорошо образован и свои знания стремится употребить на благо жителям города. Именно в его монологах раскрываются нравы «тёмного царства» — о грубости, пьянстве, нищете и тирании, царящих в городе, рассказывает Кулигин. Но и сам он принадлежит калиновскому миру. Кулигин лишь справедливо оценивает порядки «тёмного царства», но не может измениться, ибо им владеет страх перед Кабанихой и Диким («Мне уж и так за болтовню мою достаётся»).
Самое же ужасное в том, что такими безвольными становятся и те, кто по рождению не относится к кали-новской среде! Страх, согласие на роль жертвы становятся характерными чертами всех, кто попадает в город. Борис терпит грубость и ругань Дикого, зная, что в любом случае не получит наследство. Даже Кудряш, всю жизнь проведший в Калинове, смелее Бориса. Он борется с порядками «тёмного царства», пусть и опираясь на его законы («Он [Дикой] — слово, а я — десять», — описывает Кудряш свой способ протеста), Борис же полностью мирится со своим положением. «На него [Дикого] и свои-то никак угодить не могут, а уж где мне» — говорит Борис, почти повторяя слова Тихона («Что я за несчастный такой человек на свет рождён, что не могу вам угодить ничем»). Любовь Катерины не придаёт Борису сил — последний раз, разговаривая с ней, он беспокоится о том, чтобы их не застали, и молит бога о смерти Катерины. Называя себя «вольной птицей», он ещё не осознает, что давно несвободен. «Тёмное царство» засасывает людей, как болото, — незаметно, но безвозвратно. А чем больше слабых и покорных, тем больше самодуров, упивающихся ощущением полной безнаказанности.
Островский не просто описывает нравы калиновского мира, он жестоко обличает их, прибегая для этого к различным художественным средствам. Так, характеры героев раскрываются через их говорящие имена и фамилии. Ещё не зная содержания пьесы, лишь ознакомившись с афишей, читатель может догадаться о безволии Тихона, грубости Дикого. Что-то неприятное и злое слышится в прозвище Кабанихи, и напротив, имя Катерина с древнегреческого переводится как «чистая». Приёмом сатирического обличения в пьесе является и речевая характеристика героев. В речи Кулигина, например, встречаются архаизмы — этим Островский подчёркивает принадлежность изобретателя к затерянному во времени миру Кали-нова. Немало о невежестве и безнравственности персонажей говорят комические положения, в которые они попадают (разговор горожан о Литве) и ситуации саморазоблачения (исповедь Дикого перед Кабанихой). Одним же из важнейших средств выражения авторской оценки являются реплики героев-резонёров: «Она теперь перед судией, который милосерднее вас!» — говорит Кулигин о Катерине.
Последняя фраза не только раскрывает отношение Островского к хозяевам «тёмного царства», она смещает акцент на нравственный план пьесы. Ещё более, чем тема самодурства, писателю важны внутренние противоречия Катерины. Социальный же конфликт «Грозы» нельзя считать «полостью разрешённым»: Катерина, «луч света в тёмном царстве», погибает, так ничего и не изменив в миропорядке калиновского мира.
Но «Гроза» отличается от других пьес Островского, посвящённых теме самодурства, уже тем, что в ней впервые появляется протест против «тёмного царства». Драма создавалась за два года до отмены крепостного права, вся Россия ждала коренных изменений в обществе. Чувствуется приближение нового, мечутся самодуры. Ещё сильнее бранится Дикой, «поедом ест» родных Кабаниха, зная, что время самодуров «в умаление пришло». Искренне веруя в то, что без них «свет стоять не будет, они отчаянно пытаются отдалить крах того мира, где нет «ни логики, ни закона». Но конец «тёмного царства» неотвратим, недаром, по словам Н. А. Добролюбова, «в «Грозе» есть даже что-то освежающее и ободряющее».