По жанру это рассказ-притча.
|Притча — это короткий рассказ, в котором в иносказательной
|форме дается философское или религиозное осмысление жизненных
|явлений. Наиболее известны притчи ИисусаХриста о
|блудном сыне, о горчичном зерне, о десяти девах, о богатом
|Лазаре и др.
Рассказ «Господин из Сан-Франциско» -художественное осмысление
притчи о богатстве, о власти денег.
Главная идея рассказа требует философского
понимания сущности человеческого бытия:
жизнь человека хрупка и тленна, поэтому она
становится отвратительной, если в ней отсутствует
подлинность и красота.
Сюжет рассказа очень прост, и композиционно повествование
можно разделить на две части: I часть — путешествие господина из
Сан-Франциско на корабле «Атлантида» к берегам Италии; II часть —
тоже путешествие на корабле «Атлантида» господина, но только
в гробу и в трюме парохода к берегам Америки.
Сам рассказ, насыщенный множеством символических образов, —
жестокий приговор цивилизации, породившей такого монстра, как
господин из Сан-Франциско. Господин не имеет имени, он безлик,
он потерял свое лицо, растворившись в дурмане «цивилизованной
жизни». Рассказ о его жизни ведется сухим, нарочито отстраненным
языком повествования. Он безлик, но он — господин, он владеет богатством,
добывая которое, он потерял свое лицо и стал господином
из Сан-Франциско. Он жаждет воспользоваться заработанными деньгами,
«сокровищами на земле», стремится воспользоваться всеми
благами цивилизации, которые представлены на пароходе «Атлантида».
Пароход «Атлантида» — символ человеческой цивилизации. Название
его символично, оно вызывает в памяти затонувший материк Атлантиду,
погибший из-за безнравственной жизни его жителей. «Атлантида» —
корабль человеческой жизни, где подлинные ценности давно заменены
на искусственные. Символична танцующая пара наемных
актеров, изображающих в танце подлинную страсть.
Господин ощущал себя хозяином жизни на корабле призраков,
когда вдруг почувствовал себя ничтожным перед властью чего-то непостижимого,
вызвавшего в нем неподдельный ужас. Перед смертью,
неумолимой смертью, которая не разбирает ни богатых, ни бедных,
ни красивых, ни уродливых, ни жалких, ни величественных, ни воров,
ни убийц, ни добрых, ни злых, — перед смертью господин вдруг ощутил
ужас: «- О, это ужасно! — пробормотал он, опуская крепкую лысую
голову и не стараясь понять, не думая, что именно ужасно, потом
привычно и внимательно оглядел свои короткие, с подагрическими
затвердениями в суставах пальцы, их крупные и выпуклые ногти
миндального цвета и повторил с убеждением: — Это ужасно…»
И этот ужас перед смертью убил его. Он умер, и оказалось, что
его мертвое тело уже не вызывает ни у кого ни страха, ни почтения —
он никому не нужен. Он всем в тягость, даже жене и дочери.
И он возвращался домой в глубоком трюме парохода «человеческой
цивилизации», чтобы уже никому не напомнить о том, что их ждет
смерть, чтобы никого не заразить тем ужасом, который убил его самого.
Мир цивилизации, мир грубой фальши, противопоставлен миру
природы, миру бедных людей на острове Капри. Удивительно поэтично-
контрастны по сравнению с событиями на корабле описания
двух абруцких горцев. «Шли они — и целая страна, радостная, прекрасная,
солнечная, простиралась под ними: и каменистые горбы острова,
который почти весь лежал у их ног, и та сказочная синева, в которой
плавал он, и спящие утренние пары над морем к востоку, под ослепительным
солнцем, которое уже жарко грело, поднимаясь все выше
и выше, и туманно-лазурные, еще по-утреннему зыбкие массивы
Италии, ее близких и далеких гор, красоту которых бессильно выразить
человеческое слово». — Это гимн красоте природы, чистоте жизни
простых людей, далеких от цивилизации и отождествляющих себя
со всем Божьим миром. И следом идет описание фигуры Божьей
Матери: «над дорогой, в гроте скалистой стены Монте-Соляро, вся
озаренная солнцем, вся в тепле и блеске его, стояла в белоснежных
гипсовых одеждах и в царском венце, золотисто-ржавом от непогод,
Матерь Божья, кроткая и милостивая, с очами, поднятыми к небу,
к вечным и блаженным обителям трижды благословенного сына Ее».
Но ничего этого не видел господин из Сан-Франциско, он ехал
в трюме парохода, в гробу из сколоченных досок. А наверху, на палубе
парохода продолжали так же играть в жизнь, играть в любовь. И за
всем этим следили глаза Дьявола:
«Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны
Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот
двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден,
как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный,
созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем».
Эпиграфом к первому изданию рассказа были взяты строки из
Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий», в последнем
издании Бунин снял этот эпиграф. А эпиграф очень точно отражает
идею рассказа: Вавилон — город господ из Сан-Франциско. И корабль,
плывущий по водам океана, — не ковчег спасения, а город Вавилон,
погибшая цивилизация.