Произведение Бунина «Господин из Сан-Франциско» было написано в 1915 году. Это творение уже зрелого автора, получившего к тому времени всероссийское и мировое признание, это шедевр русской литературы.
В этом рассказе отражаются все особенности поэтики Бунина, и вместе с тем он необычен для него, его смысл слишком прозаичен.
В произведении почти отсутствует сюжет. Люди путешествуют, влюбляются, зарабатывают деньги, то есть создают видимость деятельности, но сюжет можно рассказать в двух словах: «Умер человек». Мы не знаем даже его имени, хотя рассказ посвящен ему, мы знаем не так уж много о его духовной жизни. Люди, к которым принадлежал он, имели обычай начинать наслаждение жизнью с поездки в Европу, в Индию, в Египет. Собственно, этой жизни и не было, она терялась за тысячами бытовых подробностей, которые Бунин перечисляет в рассказе. Эти подробности, это языковое великолепие и составляют художественную ткань произведения. Бунин, обладавший прекрасным зрением, слухом и обонянием, отлично знавший Средиземноморье, умеет донести до читателя его особый аромат. Он знает, что у каждого острова есть свой, особый запах, что волна может быть похожа на хвост павлина, а отражение фонаря на воде — на золотого удава … Именно с помощью языковых средств и создается основное настроение рассказа.
В самом начале мы видим контраст между веселой и легкой жизнью в каютах корабля и тем ужасом, который царит в его недрах: «На баке поминутно взвывала с адской мрачностью и взвизгивала с неистовой злобой сирена, но немногие из обитающих слышали сирену — ее заглушали звуки прекрасного струнного оркестра, изысканного и неустанно игравшего в двухсветном зале, праздничного зала …»
Топки корабля неоднократно сравниваются с геенной огненной, но пассажирам не до топок, они наслаждаются жизнью: «… а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, курили, цедили коньяк и ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то кружились в вальсах, то изгибались в танго …» Но наслаждение их пусто и фальшиво, символическое значение играет в рассказе пара, нанятая Ллойдом «играть в любовь за хорошие деньги».
Среди роскошного, блистающего изяществом сравнениями и точными эпитетами описания путешествия то и дело выплывают настораживающие детали. Скажем, черные усы наследного принца «одного азиатского государства» «сквозят, как у мертвого», музеи Неаполя «мертвенно чисты». Контраст между двумя мирами — миром жизни и миром смерти — нарастает и достигает своего апогея на последних страницах рассказа, где описание «смиренно-радост- ной хвалы солнцу, утру» и божьей матери сменяется страшной, почти мистической картиной огромного дьявола, восседающего на склонах Гибралтара.
И название корабля — «Атлантида» — и эпиграф из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» — говорят о том, что этот страшный корабль символизирует весь нынешний мир. Его пассажиры, озабоченные лишь погоней за наслаждением, люди, наживающиеся на чужом труде («он работал не покладая рук, китайцы, которых он выписывал к себе на работы целыми тысячами, хорошо знали, что это значит!»), обречены. «Атлантида» со своим капитаном похожа на языческого идола, со своим страшным грузом — гробом из промасленных досок — в трюме, «Атлантида», созданная «гордыней нового человека со старым сердцем», олицетворяет всю европейскую цивилизацию, которая прогнила насквозь и обречена. Рассказ пропитан дурными предчувствиями и, когда он писался, было уже ясно, что в Европе, да и вообще в мире, происходят необратимые изменения. Уже бушевала первая мировая война. Бунин, как всякий художник, не мог не откликнуться на происходящее в мире, не мог не выразить своего отношения к нему, и этим откликом явился его рассказ «Господин из Сан-Франци- ско».
