После жгуче современной «Деревни» Бунин почти сразу стал писать «Суходол» (1911) — книгу об ушедших временах крепостного права, о жизни, оскудении и вырождении мелкопоместных дворян и дворовых. Суровая правда не лишала произведение открытого лиризма, поэзии родного края. Прообразом Суходола послужило родовое имение «Каменка»,а в нравах и судьбах Хрущевых угадываются факты из истории предков Бунина.
Реалистические эпизоды повести, правдивый рассказ автора о трагической судьбе дворовых (Наталья, Герваська), о моральной деградации барства противоречат тенденции автора. Многие персонажи — дворяне имеют реальных прототипов в двух поколениях старинного бунинского рода, но писатель далек от приукрашивания былого. Характерно, что события и образы Суходольских дворян он стремится показать с позиции тех, кто подвергался наибольшему гнету. Суходольские описания показаны через восприятие бывшей крепостной Натальи. Она покорна господам, не способна к осуждению и протесту, но ее печальная участь выразительно свидетельствует о бесчеловечии владельцев поместья. Картина убийства старого барина дворовым Герваськой также далека от идиллии.
Идея кровного единения поместного дворянства и народа в повести «Суходол», в отличие от раннего рассказа «Антоновские яблоки», сочетается с мыслью автора об ответственности господ за судьбы крестьян, об их страшной вине перед ними.
Дворянин по происхождению, влюбленный в поэзию дворянской старины, Бунин вместе с тем безжалостно разрушал поэтические легенды о дворянских усадьба, о старой, патриархальной, будто бы домовитой Руси. «Мы знаем дворян Тургенева, Толстого, — говорил писатель. — По ним нельзя судить о русском дворянстве в массе, т.к. и Тургенев, и Толстой изображают верхний слой, редкие оазисы культуры». Суходольские дворяне — совсем иные. «У господ было в характере то же, что у холопов: им властвовать, им бояться» (3,160). Изнутри рушились крепостнические устои. «По-новому жить предстояло и господам, а они и по-старому — то не умели» (3,182).
Самым социально-острым произведением Бунина 1910-х г. является рассказ «Господин из Сан-Франциско» (1915). Это философски-обличительный рассказ. Его пафос в разоблачении капитализма как мира бездушия, пошлости, лжи, бессмысленной нелепой жизни среди роскоши одних и унижения других.
Символичен и образ главного героя. Он — олицетворение собственнического мира. Господин из Сан-Франциско всю жизнь отдал погоне за долларами, и как будто достиг желанной цели — стал могущественным миллионером, но его могущество оказалось призрачным. Когда он внезапно умер, обнаружилось, что он никому не нужен, всем в тягость он, никто о нем не вспомнил и не пожелал, для него не нашлось даже приличного гроба. Тем более не нужны никому и его родные, с ними никто не хочет считаться, иметь дело. Социальная проблематика широко раздвинута в рассказе и «подключена» к постоянно беспокоившим писателя философским раздумьям о жизни, человеке, смерти и бессмертии.
Десятилетие, предшествующее октябрьской революции, было временем наивысшего подъема и расцвета творчества Бунина. К февральской и октябрьской революциям Бунин отнесся иронически, с недоверием. Он не принял октябрьскую революцию, резко осудил ее; в феврале 1920 г. Бунин покинул родину, стал эмигрантом, уехал во Францию.
Самым значительным произведением Бунина эмигрантских лет является роман «Жизнь Арсеньева» (1927-1928), написанный на автобиографическом материале и представляющий собой как бы итоговое обобщающее произведение. Здесь синтезируются мотивы, проходящие через все творчество художника (темы родины, слияние человека с природой, любви и смерти, тайны поэтического призвания, власти слова, впечатлений детства и юности, отношения к народу и др.).
Перед нами, собственно, не воспоминания, а произведение в котором давние события и факты преобразованы, переосмыслены. Первые детские впечатления и впечатления отрочества, жизнь в усадьбе и учение в гимназии, картины русской природы и быт нищающего дворянства служат лишь канвой для философской и этической концепции Бунина. Автобиографический материал преображен писателем столь сильно, что книга эта смыкается с рассказами зарубежного цикла, в которых художественно осмысляются «вечные» проблемы — жизнь, любовь, смерть.
Теперь Бунин с особой, почти болезненной пристрастностью реставрирует подробности, говорящие о былом величии его «столбового» рода. Однако то, что выглядело естественно и закономерно в условиях патриархально-усадебной «гармонии» у Алексея Арсеньева кажется уже явным анархизмом.
Перед нами исповедь больного художника, воссоздание во всех подробностях той обстановки, в которой проявились его самые ранние творческие импульсы. «Жизнь Арсеньева» носит итоговый характер, обобщающая события и явления почти полувековой давности. Выделяется роман в ряду эмигрантских произведений Бунина и чувством конечного торжества любви над смертью.
Роман «Жизнь Арсеньева» стоит в том же художественном ряду, что и лучшие дореволюционные произведения писателя.